Меню сайта        
Меню сайта

КОШКА В ЛИТЕРАТУРЕ.

       «Хотите стать писателем, заведите кошку» (О.Хаксли).
       «Литература - там, где кошки» (Б.Пиво).
       «Кошкам нравится блаженная тишина и порядок, так что лучше кабинета литератора им ничего не найти» (Т.Готье).

Античные времена.

       Среди писателей и поэтов античности, упоминавших кошек, можно назвать Гомера, Плутарха, Эзопа, Вергилия и Овидия.
       Так, в одной из басен Эзопа говорится о том, что однажды кошка, влюбившись в прекрасного юношу, обратилась к Венере с просьбой придать ей человеческий облик, и та пошла ей навстречу. (Лафонтен впоследствии воспользуется тем же сюжетом и создаст свое произведение «Кошка, превращенная в женщину».) Увы, конец истории печален: несмотря на удивительное внешнее перевоплощение, кошка в душе так и осталась кошкой, а потому не смогла удержаться от того, чтобы броситься вслед за бежавшей по полу мышью.
       В «Метаморфозах» Овидия есть рассказ о превращении в кошку Дианы, сестры бога Аполлона.

Средние века.

       В ХII веке кошка частенько фигурирует в баснях и сатирических произведениях. Например, у Ренара в «Романе о лисе» кот Тибер, подобно главному герою, служит воплощением двоедушия, жестокости и хитрости. И, разумеется, редко когда обходились без кошки авторы историй о ведьмах и колдовстве.

Эпоха Возрождения (Ренессанс).

       В ХVI веке отношение к кошке далеко не однозначное. Ронсар и Рабле разделяют презрение многих своих современников к этому животному, в то время как Монтень («Эссе») и Дю Белле страстно выступают в его защиту. Последний даже сочинил эпитафию в добрые две сотни строк, посвященную памяти своего любимца - кота Бело.

Эпоха классицизма.

       В ХVIII веке кошка по-прежнему не в чести среди литераторов.
       Кое-кто из писателей начинает даже поругивать чрезмерную, на их взгляд, привязанность женщин к кошкам (Скаррон).
       Народному мнению вторят и авторы басен, изо всех сил старающиеся очернить ни в чем не повинное животное. У Лафонтена оно служило аллегорией эгоизма, льстивого угодничества и обмана. Очень удобно, чтобы создать, скажем, карикатурный образ каноника. Поэт 16 раз в своем творчестве прибегал к изображению кошки, но особой славы ей это не принесло, скорее наоборот. Хотя кошка и величается «Аттилой для грызунов», ее победы достигаются лишь с помощью хитрости, жестокости и лжи («Кошка, ласка и маленький зайчонок»), а ради собственной выгоды она без раздумий предаст друзей («Кошка и два воробья»). Сугубо отрицательное отношение автора к своим кошачьим героям хорошо видно по кличкам, которыми они удостаиваются. Примерно такой же образ создает и Рабле, рисуя двоедушного судью Цапцарапа.
       Зато «Кот в сапогах» из «Историй, или Сказок прошлых лет» (1697) Шарля Перро хотя и на редкость хитер, но верен своему хозяину, которому он приносит и достаток, и семейное счастье. Автор, черпавший свои сюжеты и образы из народных традиций, показывает, как обездоленный и всеми обманутый младший сын с помощью полученного в наследство кота сумел утереть нос своим более сильным и удачливым братьям. В этом весьма символичном произведении лунные силы, представленные магическими чарами кота, успешно борются с солнечными, воплощением которых является королевская власть.
       В сказке «Белая кошка» из сборника «Новые сказки, или Новомодные феи» (1698), принадлежащего перу французской писательницы г-жи Ольнуа, кошка опять-таки предстает перед нами как умелая и хитроумная помощница, приносящая удачу своему хозяину. Сказка также глубоко символична, и в ней можно усмотреть восстановление древней гармонии: трем солнечным королевствам противостоят три лунных.
       Обе сказки, по мнению психолога М.-Л. фон Франца, свидетельствуют о попытках их героя обрести собственную тень (кота), то есть объединить душу и сознающую личность. Согласно фрейдистской интерпретации текста, другой исследователь - Бруно Беттелхейм - объясняет, что человеку надо научиться доверять своему бессознательному состоянию и принимать его таким, каково оно есть.

ХVIII век.

       В 1727 г. появилось первое произведение, восславившее дотоле презираемое многими домашнее животное, - «Кошки» Франсуа Огюстена Паради де Монкрифа. Он описал их независимыми и веселыми существами, которые живут своего рода республикой, и если и стремятся дружить с человеком, то вовсе не из раболепного желания выслужиться, как это бывает у собак, а из чистой симпатии, ведь их чувства, как и движения, преисполнены величайшей грации. Дифирамбическое по стилю и характеру произведение подверглось высмеиванию Вольтером.
       Монкрифу возразил и Буффон, описавший в своем труде «Естествознание» (1749 - 1804) искренность собаки по сравнению с лицемерием кошки. Чем вызвал гнев Шатобриана (1768 - 1848), откровенно восхищавшегося независимостью этого животного. По его собственному признанию, он был готов даже написать произведение, реабилитирующее кошек в глазах своих соотечественников. По крайней мере, он всегда с искренней нежностью отзывался о них (например о коте по кличке Мицетто в «Воспоминаниях с того света»).

ХIХ век.

       Бальзак в «Душевных страданиях английской кошечки» использует кошку в качестве выразителя своих идей, обличающих лживость британского пуританства. Считается, что в этом произведении он проник в область сравнительной психологии. Как и Лафонтену, ему грезилась «женщина, превращенная в кошку».
       Писателей ХIХ века привлекала сложность и неповторимая индивидуальность кошачьего образа, окутывающая его тайна, а также близость с оккультным миром. Иными словами, именно то, за что в ХVII веке кошку подвергали гонениям и смерти, в ХIХ веке стало причиной всеобщей любви к ней.
       Два стихотворения Бодлера из сборника «Цветы зла» - «Кошка» и «Кошки» - прекрасно иллюстрируют новое видение этого животного, и отныне перед нами предстает «загадочная кошка, серафическая (ангельская) кошка и странная кошка».
       Гибкое тело и нежная шубка как бы служат напоминанием о любовных страстях. Недаром в современном французском арго существует слово «киска», обозначающее женские половые органы.
       Более романтически настроенные писатели и поэты не переставали восхицаться многозначностью и особой магией образа кошки. Восхвалению достоинств животного посвящает Верлен свое стихотворение «Женщина и кошка». В целом аура мистики, волшебства и тайны постоянно сопутствует изображению кошек в литературе ХIХ - ХХ веков.
       Чеширский кот из «Алисы в стране чудес» (Льюис Кэрролл, 1865) как нельзя лучше выражает абсурдность бытия, в котором так на редкость естественно ведет себя наше «загадочное» животное.
       Неслучайно Эдвард Лир, мастер поэзии нонсенса, не только любил и держал дома кошек, но и делал их героями своих литературных произведений («Сова и Минушетта»). Абсурд - антоним прописных истин, а следовательно, кошка вновь доказывает присущую ей независимость духа, основанную на некой тайне и неподчинении общим правилам.
       Если для Эмиля Золя черная кошка, ставшая невольной свидетельницей убийства («Тереза Ракен»), была символом воплощенного зла, то Эдгар Аллан По явно испытывал чуть ли не робость, доводящую до головокружения, сталкиваясь с психическими аманациями зловещего животного: из него будто исходит темная сила, сопровождаемая всплеском похоти и греховной сексуальности.
       «Кошка, гуляющая сама по себе» Редьярда Киплинга описывает животное, достаточно хитрое, чтобы суметь отстоять собственную независимость в отношениях с человеком.
       Подчиняясь вековым народным традициям, писатель пользуется созданием воображаемого зверинца для раскрытия сути человеческой природы. У многих авторов ХХ века, таких, например, как Луи Перго и Морис Женвуа, подход к изображению кошки уже совершенно иной: это объективный взгляд на животное в его естественной среде обитания.

ХХ век.

       ХХ век продолжает петь дифирамбы кошке, правда, уже отойдя от романтизма и, наоборот, стараясь как можно лучше понять это загадочное животное.
       Так, французский писатель Пьер Лоти пытается «проникнуть в распахнутые окна удивительных кошачьих глаз и разгадать секрет, таящийся в этой маленькой голове». В современной литературе кошка зачастую изображается самодостаточной, чуть ли не с диктаторскими замашками. Она не попрошайничает, не ждет милостей от человека. Ее выбор - свобода, и некоторым писателям даже кажется, будто им приходится ежедневно завоевывать ее расположение. «Потерявшаяся кошка сама находит себе хозяина», - утверждал Теннесси Уильямс.
       Робер Сабатье как-то признался, что это он живет у кошки, а вовсе не наоборот. Жан Бло («Граф Буби») в свою очередь называет владельцев кошек слугами собственных животных.
       А Поль Моран откровенно говорит в «Спешащем человеке»: «Я держал сто кошек, а вернее, сто кошек держали меня».
       Одни владельцы кошек уверены в любви к ним со стороны своих четвероногих питомцев, а другие не менее убежденно возражают им, заявляя, что этим хитрым бестиям только комфорт да заботу подавай, а на самих людей им глубоко наплевать. Человек, мол, для них - слуга в доме.
       Подобные споры, похоже, нисколько не смущали ни Кокто, для которого кошка - это видимая душа жилища, ни Бодлера, называвшего ее «привычным домашним духом», вселяющим жизнь в мебель и окружающие предметы.
       Термин «сверхадаптация» был придуман писателем Мишелем Турнье для обозначения умения кошек внезапно исчезать, словно растворяясь в пространстве комнат, а затем вновь столь же неожиданно появляться. А другой писатель, Рене Массип, считал, что «некоторым домам срочно требуется кошка», вот она и возникает как бы ниоткуда. Например, поселившийся у Мориса Женвуа красавец кот по кличке Ру, буквально разрывавшийся между бурными удовольствиями свободной жизни и тихими радостями домашнего существования, или же кошечка Финетта Ремо Форлани. Встречаются и такие авторы - к ним относятся, скажем, Кристофер Симон и Анна Франк, - которые искренне верят: кошка любит не только свой уголок, но и своего хозяина и готова следовать за ним повсюду, пусть даже ей и придется претерпеть немало житейских неудобств.
       Вполне реалистично показала мир кошек француженка Колетт, правда, немного увлекшись при этом антропоморфизмом. Вот какими словами писательница описывает отсутствие стыдливости у животного («Дом Клодины»): «Она крутится, перекатывается с живота на спину, не боясь испачкать шерсть, и сбившиеся в кучу сосунки то переползают вслед за ней вперед, то дружно, будто это один котенок, пятятся назад».
       Если в ХV веке кошке приписывали способность оказывать помощь в любовных делах, то в ХХ веке она и вовсе становится символом сладострастья, чувственности и сексуальности («Красавица-кошка» Поля Гута, «Граф Буби» Жана Бло, «Блюз для черной кошки» Бориса Виана, «Кошачья жизнь» Ива Наварра).
       В современной литературе женщина и кошка связаны настолько тесно, что иногда сливаются полностью («Женщина и кошка» Поля Верлена, «Кошка на раскаленной крыше» Теннесси Уильямса, «Жена булочника» Марселя Паньоля), а кроме того, кошка зачастую становится соперницей женщины («Кошка» Сименона и «Кошечка» Колетт).
       Дорис Мей Лессинг в романе «Кошки в частности» рассказывет историю женщины, вынужденной для сохранения мужа избавиться от сиамской кошки.
       Еще древние египтяне называли кошку «избавительницей от печалей», а для Поля Леотара животное стало верным и порой единственным другом, с кем можно было поделиться сомнениями и переживаниями, о чем свидетельствует «Литературный дневник» писателя, изобилующий всякого рода размышлениями и забавными историями по этому поводу.
       В нашу эпоху кошка нередко помогает автору в его творчестве и медитациях («Жизнь кошки» Ива Наварры или же «Граф Буби» Жана Бло). По мнению Бориса Симона, кошка помогает человеку самосовершенствоваться. Так, герою его романа «Котовские похождения», циничному и жестокому главарю банды, неожиданно открывается чистая и трепетная любовь кошек, что заставляет его пересмотреть свое отношение к людям - больше уважать их.
       Кошка способна стать своеобразным зеркалом писателя. Показательный в этом отношении параллелизм между характером и поведением литературного героя, являющегося рупором автора книги, и кота (по кличке Бебер) проявился в немецкой трилогии Луи-Фердинанда Селина («Север», «Из замка в замок», «Ригодон»).
       Смерть животного воспринимается в этом случае вдвойне тяжело и часто сопровождается чувством вины («Кошка семьи Бриарров» Рене Массипа, «Возраст зрелости» Жана-Поля Сартра).
       Жюль Лафорг и Франсуа Майнар даже написали похоронные оратории в память своих умерших питомцев (по эпитафии Дю Белле).
       Прекрасно описал загадочный характер животного Жан Кокто в «Красавице и чудовище» (кошкоподобный монстр вызывает чувство страха и нежного сострадания).
       Пережитки средневековья сохранились и в современной литературе: ведьма и дьявол по-прежнему нередко дружат с кошкой, разумеется, с черной. Теннесси Уильямс в пьесе «Проклятие» использует сюжет, заимствованный из новеллы «Разбитая статуя», в которой кошка и человек оказываются тесно связанными общей жестокой судьбой.
       Кошка способна и на благотворное воздействие: Марсель Эме в сказке «Кошачья лапа» вновь обращается к одному из старинных верований, согласно которому животное наделено способностью вызывать дождь, для чего ему вполне достаточно просто почесать лапой за ухом.
       Нельзя обойти вниманием и такого французского писателя, как Рене Баржавель, который, веря в реинкарнацию, считает, что кошки являются перевоплощением человеческих душ.
       Итак, как вы, наверное, уже поняли, несмотря на все изменения, происходящие в жизни и в литературе, некоторые темы и образы сохраняют свою актуальность и переходят из века в век, как то: кошка и творчество, кошка и сладострастие, сексуальность, кошка и женщина, кошка и абсурдность бытия. Иными словами, кошка, как и раньше, для многих остается священным, дьявольским и неразгаданным животным.


Энциклопедия кошки ROYAL CANIN, 2009.

 

При копировании материала активная ссылка на сайт обязательна.